Ненецкий национальный округ образован 15 июля 1929 года и стал первым национальным округом на Крайнем Севере России.
7 октября 1977 года переименован в Ненецкий автономный округ. Согласно Конституции Российской Федерации 1993 года округ стал равноправным субъектом в составе Российской Федерации. НАО входит в состав Северо-Западного федерального округа.
Территория округа вместе с островами Колгуев и Вайгач составляет 176,81 тыс. кв. км (1,05% территории России).
Коренное население округа - ненцы. Ненцы населяют территорию севера европейской части России и Западной Сибири, от реки Мезени на западе до низовьев Енисей на востоке (Архангельская область, Ненецкий, Ханты-Мансийский, Ямало-Ненецкий, Долгано-Ненецкий автономные округа). Самоназвание ненэць – «человек», ненэй ненэць – «настоящий человек» - было введено в официальное употребление в 1928 г.
До начала ХХ в. Именовались самоедами, или самоедами-юраками. Упоминание об этом имеется в древнейшей русской летописи «Повесть временных лет», относящейся к началу XII в. Название «самоед» народная этимология, по аналогии с «людоед», выводила из «самоедства» (сравни с выражением «хватит самоедством заниматься»), научное объяснение, как всегда, много прозаичнее: слово, скорее всего, происходит от saam-jedna – «земля саамов».
Ненецкий язык относится к самодийской группе уральско-юкагирской семьи. Различают два диалекта: лесных и тундровых ненцев. Последний делится на говоры: Канинский, Малоземельских, большеземельский. Несмотря на значительную территорию расселения ненцев, различия между диалектами настолько незначительны, что не препятствуют свободному пониманию друг друга ненцев из разных регионов.
Письменность была создана в 1932 г., сначала на основе латинской, а с 1937 г. на основе русской графики.
По наиболее распространенной гипотезе, самодийская общность сложилась в Южной Сибири. В течение I тыс. н.э. значительная часть самодийцев переместилась по Оби и Енисею сначала в зону северной тайги, а позже в тундры, ассимилировав местное население. Постепенно предки современных ненцев расселились на территории от реки Мезень до низовьев Енисея. Уже в XII-XIII вв. население Печорской земли платило дань Новгороду.
Во второй половине XIV в. Новгородцев начали вытеснять люди, направляемые великим князем Московским. В 1535 г. царь Иван Грозный пожаловал «самоядцам» грамоту, подтверждающую их права на владение промысловыми угодьями. В соответствии с «Уставом об управлении иногородцев» (1822) М.М. Сперанского, ненцы получили право на землю и внутреннее самоуправление.Для ненцев характерен отцовский (патриархальный) род (еркар), помимо собственного имени обладающий собственной территорией (рыболовные, охотничьи, частично пастбищные угодья), жертвенными местами и кладбищем. При коллективных способах охоты и скотоводства большую роль играло стойбище (нэсы) – объединение семей, где мужчины были из одного рода, а женщины из разных. В условиях экзогамии молодой человек должен был искать будущую жену в другом роде. Обычно вопрос жениться сына решал отец. Наметив невесту, засылали сватов, договаривались о размере выкупа и приданого. Свадьба включала имитацию похищения невесты.
Основным занятием тундровых ненцев с давних времен было оленеводство. Они ведут кочевой образ жизни, весной переезжая с оленьими стадами в северные тундры, где олени меньше страдают от гнуса, а осенью – на юг, в лесотундру, северную тайгу, где стада укрыты от холодных ветров и без труда добывают корм из-под рыхлого снега. Передвигаются по тундре на оленьих упряжках (верховая езда тундровыми ненцами не практиковалась). Применяют легковые и грузовые нарты. Мужские нарты имеют только заднюю спинку у сиденья, женские – еще переднюю и боковую, чтобы было удобно ездить с детьми. В легковые запрягают «веером» от трех до семи (по праздникам) оленей, в грузовые по два. Садятся на нарты с левой стороны, управляют с помощью вожжи и длинного шеста (хорея) с костяной пуговкой на конце. Иногда на другой конец шеста надевают копьевидный наконечник (раньше наряду с луком хорей использовался и как оружие) Подергиванием вожжи седок руководит передовым оленем, а выкриками итолчками хорея побуждает прибавлять скорость остальных.
Упряжь изготавливают из кожи оленя или морского зайца (лахтака), хорей из березы. При перекочевках нарты соединяют в определенном порядке (нарты с одеждой, продуктами, домашней утварью, досками и другими предметами) в караван (аргиш). Во главе санного поезда едет обычно глава семьи или кто-либо из его взрослых сыновей.
Поселение ненецких оленеводов – стойбище – состояло из нескольких чумов (мя), которые принадлежали родственным семьям. Остов чума состоит из 25-40 (иногда до 50) еловых шестов, которые устанавливаются в форме конуса. Чем больше шестов, тем вместительнее чум и богаче семья. Зимнее покрытие для чума – нюк – шилось из оленьих шкур с подрезанной шерстью, летнее из специально выделанной бересты (снятую бересту варили в течение суток в котлах, после чего складывали в два-три слоя и сшивали в большие полотнища). В настоящее время в качестве летнего покрытия используется брезент. В центре чума находится очаг. В прошлом роль очага выполнял железный лист, на котором раскладывался костер. Сейчас вместо него используют металлические печи. В верхней части чума оставалось отверстие для выхода дыма, которое в случае дождя можно закрыть. Пространство справа и слева от очага служит жилой частью чума. По обеим сторонам очага раскладываются широкие доски – пол, за ними расстилаются циновки, сплетенные из болотной травы, хвойных ветвей или ивовых прутьев. Циновки покрываются оленьими шкурами – постелями, причем справа от входа обычно располагаются гости, слева – хозяева.
Чум был своеобразной метафорой мира. Он не только защищал человека от ветра и холода, но и являлся воплощением мирового устройства. Чум, как и мир, делится на две части – «си» и «ва ав». «Си» - священная часть чума, расположенная напротив входа. Половина «ва ав» символизирует подземный мир. Здесь на подушке старшей по возрасту, женщины находилась «хозяйка чума», домашний святой – мяд пухуця. Это небольшая куколка, которую одевали в паницы – женские шубы из оленьих шкур. Когда кто-нибудь из семьи заболевал, мяд пухуця могла предсказать исход болезни. Куклу поднимали, и, если она казалась легкой, больному суждено было выздороветь, если тяжелой – умереть. В благодарность за исцеление для мяд пухуця шили еще одну паницу.
Разделение чума на две половины было очень важным, на нем был основан своеобразный «домашний этикет». Женщине категрически запрещаось переступать границу, отделяющую «си» - священную часть чума.Женщина у ненцев считалась «нечистым» существом, поэтому существовало много правил и запретов, которые она должна была соблюдать. Ей запрещалось пользоваться так называемыми мужскими предметами – инструментами для строительства нарт, охотничьим снаряжением, одеждой и т.д. Если женщина случайно ставила свои пимы рядом с мужскими, брала в руки какой-либо мужской предмет, они считались оскверненными. Это сулило неудачу на охоте или в других делах. Существовал специальный обряд «очищения» оскверненных предметов.
Такой же ритуал исполнялся после похорон одного из членов семьи. Умершего выносили из чума не через дверь, а, приподнимая полог чума возле того места, где он лежал. На кладбище убивали оленей, которые везли нарту с покойным, а все предметы, принадлежавшие ему при жизни (нарту, ружье, топор – у мужчин, чашки и иную посуду, котел, швейные принадлежности – у женщин), ломали и оставляли у могилы. Считалось, что в потустороннем мире они восстановятся, и будут служить покойному. Тело умершего помещали в деревянный прямоугольный ящик головой на запад. Ящик ставили на поверхность земли. Рядом с могилой укрепляли в качестве шеста хорей с привязанным к нему колокольчиком, звон которого должен был отгонять от покойного злых духов. После возвращения с кладбища происходило «очищение» всех участников похоронной процессии. Они окуривались дымом от сожженного на костре оленьего жира. В чуме, на половине «ва ав», устанавливалась «пытарма» - кукла-изображение души умершего. Таким образом, ненцы сохраняли память о предках.
Помимо выпаса оленей зимой охотились на песца, дикого северного оленя, лисицу, росомаху, горностая, бурого медведя. Добывали куропаток и гусей в период линьки. Рыбу ловили в основном летом. Летом же охотились на морских млекопитающих (главным образом тюленей). Практиковались коллективные и индивидуальные способы охоты. Орудием охоты служили луки и различные ловушки. В XVIII в. На смену лукам пришло огнестрельное оружие.
Выделкой шкур оленей и пушных зверей, пошивом одежды, сумок, покрышек чума занимаются женщины. Одежды богато украшали меховой аппликацией, плели украшения из бисера, вышивали подшейным волосом оленя, резали по дереву.
В комплект традиционной мужской одежды входит малица с капюшоном и пришитыми рукавицами (глухая просторная рубаха из оленьих шкур мехом внутрь), штаны, сапоги (пимы) из камуса мехом наружу и чулки (либт) мехом внутрь. Для предохранения мездры от солнечных лучей и сырости поверх малицы надевают сорочку из ситца и подпоясывают сыромятным ремнем, украшенным медными сорочку из ситца и подпоясывают сыромятным ремнем, украшенным медными бляхами. К ремню на цепочке прикрепляют нож в ножнах, точильный камень, а сзади зуб медведя. В холодную погоду поверх малицы надевают совик – одежду с капюшоном, по крою схожую с малицей, но сшитую мехом наружу. В качестве летней одежды используют поношенную зимнюю (без подкладки), а так же суконные паницы (ной паны, нояца), по покрою схожие с зимней одеждой.
Женская одежда, в отличие от мужской, распашная. В старину ее делали из шкурок лесных зверей с опушкой по подолу из собачьего меха. Характерной особенностью этой одежды было отсутствие конструктивных вертикальных швов. Позднее стали шить из оленьих шкур, с воротниками из меха песца или рыжей лисицы. Полы одежды не запахивают, а завязывают ремешками из замши или тесемками и украшают орнаментированными вставками белого и темного меха. К сумочке для швейных принадлежностей (тучейка), скроенной из шкурок со лбов оленей и украшенной орнаментом, прикрепляют игольник и маленький мешочек для наперстка. Тканные из цветных шерстяных нитей пояса дополняли круглые пряжки диаметром до 20 см. Женские головные уборы имеют местные различия. В Большеземельской тундре были распространены капоры из оленьего меха с опушкой из песцовых хвостов. В Малоземельской тундре носили пыжиковые шапки с длинными ушами, сшитые из четырех конусообразных кусков. В Канинской тундре носили высокие шапки из пыжика с круглым дном и короткими ушами или высокую полукруглую шапку, сшитую из двух кусков меха, без донышка, с пришитыми короткими ушами. Женская обувь отличается от мужской кроем. Для маленьких детей из мягких оленьих шкурок шили одежду наподобие комбинезона.
Основной пищей ненцам служат мясо и рыба. Наиболее лакомым блюдом является мясо только что убитого оленя (наябарць). Животное обычно оглушают ударом обуха топора, а затем сквозь ребра поражают длинным ножом (пяхар) в сердце, стараясь, чтобы не пролилось ни капли крови. Поедание парного мяса является своего рода праздником. Каждый отрезает себе кусочек мяса ножом и, обмакнув его в еще теплую кровь, отправляет в рот. Мясо не откусывают, а отрезают быстрым движением ножа снизу вверх непосредственно у самых губ (ненцы шутят, что именно поэтому у них короткие носы). В туше оленя наиболее лакомыми считаются печень (мыд), почки (суик), дыхательное горло (хунго), язык (нямю), нижняя губа (пибтя), костный мозг (хэва).
Помимо сырого мяса употребляют вареное (пиревы намза). Различают бульон (евэй), который получается в результате варки мяса (или рыбы) в слегка подсоленной воде, и суп (я), довольно густо заправленный мукой (обычно ржаной). Лакомым блюдом считаются молодые рога оленя. Отрезанные мягкие концы рогов бросают в огонь и, спалив шерсть, скоблят ножом. Наполненные кровеносными сосудами хрящевые концы очень вкусны. Во время массового забоя оленей мясо заготавливают впрок. Часть зарывают в мерзлую землю, часть коптят, часть вялят, изредка солят.
Начиная с весны мясо оленя, заменяется мясом птиц – гусей, гагар, поморников, полярных сов. Собирают и едят гусиные яйца. Рыбу употребляют в сыром, вареном виде, изредка сушат и солят. Зимой едят строганину.
С приходом русских в рационе ненцев появилась мучная пища. Выпекают пресный хлеб, хлеб из оленей крови с незначительной примесью муки. Из растительной пищи употребляют главным образом морошку (маранга), голубику (лынзермя), бруснику (ендзей). Грибы в прошлом ненцы не ели, считая их пищей оленей. В больших количествах употребляют чай. Его обычно заваривают прямо в котле или чайнике и кипятят, получая очень крепкий напиток. Ненцы не знали доения важенок, коровье молоко и другие молочные продукты в прошлом употребляли в пищу лишь ненцы, жившие совместно с русскими. Детей в прошлом до полутора лет кормили грудным молоком (этому придавалось большое значение) в небольших количествах добавляя в рацион жеваное вареное мясо. С полутора-двух лет дети питались так же, как взрослые.
Языческие представления ненцев возникли еще в те давние времена, когда их племена кочевали в Западной Сибири. Верховным божеством у ненцев был Нум. Нум жил на небе, управлял стихиями природы, небесными светилами, светом и тьмой. В ненецком языке слово «нум» значит также «небо», «погода». Нума нельзя было беспокоить по пустякам, поэтому обращались к нему только в самых важных случаях. Нуму жертвовали, как правило, белых оленей. Жертва всегда приносилась шаманом. Враг Нума – Нга – воплощал зло, он вызывал болезни и смерть людей. К высшим божествам относилась также старуха Я-небя – покровительница людей, хозяйка земли. Она считалась богиней-матерью, рождающей и хранящей все живое. По легенде, Я-небя ведает рождением детей. Она хранит у себя души еще не родившихся людей и посылает их по мере надобности на землю, помещая на кончики лучей утреннего солнца. Я-небя ведет книгу судеб, врачует детские болезни, охраняет дом, семью, очаг.
Кроме Нума, Нга и Я-небя ненцы почитали и других, более мелких богов и духов – хозяев воды, леса, камня, огня и т.д. Они верили, что хозяева леса (пэдара ерв) и воды (ид ерв) помогают охотникам и рыболовам, приносят им удачу. Но, рассердившись на человека, эти духи могли погубить его, заставив заблудиться в лесу или перевернув лодку.
В ненецких мифах говорится, что вначале все пространство было покрыто водой. Потом Нум сотворил землю. Он велел гагаре нырнуть под воду и достать со дна кусочек глины, из которого и была создана суша. После этого Нум сотворил тело человека, а Нга вдул в него душу. Нга достал железо из земли, а Нум – кремень с неба, вместе они при помощи этого камня и железа высекли первый огонь. По представлениям ненцев, вселенная делилась на верхний, средний (наземный) и нижний (подземный) миры. Нуму принадлежал небесный, Нга – подземный, а Я-небя – наземный мир. Небо в ненецких мифах делилось на семь ярусов, на последнем из них, самом удаленном от земли, обитал Нум. Подземный мир состоял из семи слоев льда. Три мира соединяла береза, семь ветвей которой доставали до неба, а семь корней уходили под землю. Ненцы верили, что после смерти человек попадает в подземный мир и некоторое время там живет привычной жизнью, а потом превращается в паука. Солнце в ненецких мифах – это женщина, а луна – мужчина. Эти древние представления отразились и в языке ненцев: по-нененцки слова «месяц» и «мужчина» звучат одинаково. Вместе с тем существовали представления, что солнце и луна – это два глаза Нума – добрый и злой. В ненецких мифах говорится, что настоящее небо закрыто от человека «небесной шкурой» и лишь просвечивает сквозь большие отверстия в ней. Так объяснялось существование звезд.
Ненцы поклонялись богам в специальных святилищах. Они создавали идолов из камня или дерева, приносили им жертвы. Священных мест, в которых проводились такие обряды, было много, но центральное ненецкое святилище находилось на острове Вайгач. Сюда приходили на поклонение ненцы даже из самых дальних тундр, в том числе из-за Урала. Ненецкое предание гласит, что первоначально на месте острова не было ничего, кроме воды. Затем появился каменный утес, он разрастался до тех пор, пока не принял человеческий облик. Считалось, что каменный идол Вайгача породил всех домашних ненецких идолов. Менее крупные святилища находились на пути кочевий, ненцы приносили там жертвы два раза в год – перегоняя оленей с летних пастбищ на зимние и обратно.
Роль посредников между духами и людьми выполняли шаманы – тадебя. Шаманами нередко становились по наследству, как правило, по мужской линии, очень редко по женской. К шаману обращались в случае болезни, «неурожая» песцов в тундре, плохого улова рыбы. Перед тем как обратиться к духам, шаман облачался в специальный костюм, садился на оленью шкуру и держал бубен над огнем. От этого бубен приобретал упругость. Держа его в правой руке, а колотушку в левой, шаман начинал тихо и ритмично бить в бубен, сопровождая каждый удар протяжным монотонным взыванием к духам. Постепенно ритм нарастал, пение становилось громче, а затем резко обрывалось. Это означало, что шаман достиг состояния транса, и духи явились ему. Если душа шамана сама отправлялась в мир духов, он под аккомпанемент бубна описывал свое путешествие. Иногда его тело, покинутое душой, лежало без движения, в иных случаях духи вселялись в шамана. Тогда он делал резкие движения, необычайно высоко прыгал, плясал, говори на незнакомом языке и затем падал в изнеможении. В конце камлания шаман объявлял людям решение духов.
Иногда по указанию шамана некоторые места в тундре объявлялись священными. Бывало, что на этом месте кто-нибудь пугался, проваливался под лед, тонул, кому-то явилось видение. Тогда шаман говорил, что это место должно почитаться, что здесь нужно поместить какой-нибудь предмет и почитать его хозяином святилища. Иногда это был просто своеобразный камень посреди тундры, или дерево, или что-то другое не совсем обычное, что будило воображение и заставляло ненцев избирать данное место в качестве хэхэ. Такие места были своеобразными «сигналами опасности», «знаками беды». Они были связаны с потусторонним миром.
Древние представления ненцев отчасти сохранились в произведениях устного творчества. В нем живы легенды о происхождении земли, людей и животных. Одно из ненецких преданий повествует о том, как шаман Урэр во время камлания поднялся на небо и остался там навсегда. Поэтому на луне есть пятна – это бубен и колотушка шамана. Одна из ненецких сказок объясняет, почему кукушка не растит детей. В этой сказке кукушкой обернулась мать, у которой были ленивые дети. Она улетела из дому, а дети бежали за ней много дней и ночей – по камням, по болотам, по кочкам. Ноги себе в кровь изранили. Где пробегут – там красный след останется. И с тех пор не вьет себе кукушка гнезда, не растит сама своих детей. А по тундре с той самой поры красный мох стелется.
Ненецкие сказки хранят в причудливой форме память об истории народа. Существует, например, сказка о том, как лиса ненцев обманула. Попросилась она к ним, с «лусами» (русскими) торговать. Я, говорит лиса, на их языке говорить умею: «Кадыр-мадыр», «Етушки-матушки». Взяли ненцы ее с собой, а лиса их перехитрила – уплыла с товаром на лодке к лусам в становище. Стала лиса товар продавать, а лусы поняли, что она не сама его добыла, и убили ее. Товар ненцам отдали, а шкурку себе оставили. К сожалению, в последнее время людей, которые помнят старинные предания, сказки, песни, стало значительно меньше.
Фольклорные мотивы сохранились в письменной литературе ненцев XX в., появление которой связано с созданием ненецкой письменности. В 1932 г. был создан первый букварь для ненцев – «Jedei Wada» (в переводе на русский – «Новое слово»). В этом букваре ненецкие слова записывались латинскими буквами.
7 октября 1977 года переименован в Ненецкий автономный округ. Согласно Конституции Российской Федерации 1993 года округ стал равноправным субъектом в составе Российской Федерации. НАО входит в состав Северо-Западного федерального округа.
Территория округа вместе с островами Колгуев и Вайгач составляет 176,81 тыс. кв. км (1,05% территории России).
Коренное население округа - ненцы. Ненцы населяют территорию севера европейской части России и Западной Сибири, от реки Мезени на западе до низовьев Енисей на востоке (Архангельская область, Ненецкий, Ханты-Мансийский, Ямало-Ненецкий, Долгано-Ненецкий автономные округа). Самоназвание ненэць – «человек», ненэй ненэць – «настоящий человек» - было введено в официальное употребление в 1928 г.
До начала ХХ в. Именовались самоедами, или самоедами-юраками. Упоминание об этом имеется в древнейшей русской летописи «Повесть временных лет», относящейся к началу XII в. Название «самоед» народная этимология, по аналогии с «людоед», выводила из «самоедства» (сравни с выражением «хватит самоедством заниматься»), научное объяснение, как всегда, много прозаичнее: слово, скорее всего, происходит от saam-jedna – «земля саамов».
Ненецкий язык относится к самодийской группе уральско-юкагирской семьи. Различают два диалекта: лесных и тундровых ненцев. Последний делится на говоры: Канинский, Малоземельских, большеземельский. Несмотря на значительную территорию расселения ненцев, различия между диалектами настолько незначительны, что не препятствуют свободному пониманию друг друга ненцев из разных регионов.
Письменность была создана в 1932 г., сначала на основе латинской, а с 1937 г. на основе русской графики.
По наиболее распространенной гипотезе, самодийская общность сложилась в Южной Сибири. В течение I тыс. н.э. значительная часть самодийцев переместилась по Оби и Енисею сначала в зону северной тайги, а позже в тундры, ассимилировав местное население. Постепенно предки современных ненцев расселились на территории от реки Мезень до низовьев Енисея. Уже в XII-XIII вв. население Печорской земли платило дань Новгороду.
Во второй половине XIV в. Новгородцев начали вытеснять люди, направляемые великим князем Московским. В 1535 г. царь Иван Грозный пожаловал «самоядцам» грамоту, подтверждающую их права на владение промысловыми угодьями. В соответствии с «Уставом об управлении иногородцев» (1822) М.М. Сперанского, ненцы получили право на землю и внутреннее самоуправление.Для ненцев характерен отцовский (патриархальный) род (еркар), помимо собственного имени обладающий собственной территорией (рыболовные, охотничьи, частично пастбищные угодья), жертвенными местами и кладбищем. При коллективных способах охоты и скотоводства большую роль играло стойбище (нэсы) – объединение семей, где мужчины были из одного рода, а женщины из разных. В условиях экзогамии молодой человек должен был искать будущую жену в другом роде. Обычно вопрос жениться сына решал отец. Наметив невесту, засылали сватов, договаривались о размере выкупа и приданого. Свадьба включала имитацию похищения невесты.
Основным занятием тундровых ненцев с давних времен было оленеводство. Они ведут кочевой образ жизни, весной переезжая с оленьими стадами в северные тундры, где олени меньше страдают от гнуса, а осенью – на юг, в лесотундру, северную тайгу, где стада укрыты от холодных ветров и без труда добывают корм из-под рыхлого снега. Передвигаются по тундре на оленьих упряжках (верховая езда тундровыми ненцами не практиковалась). Применяют легковые и грузовые нарты. Мужские нарты имеют только заднюю спинку у сиденья, женские – еще переднюю и боковую, чтобы было удобно ездить с детьми. В легковые запрягают «веером» от трех до семи (по праздникам) оленей, в грузовые по два. Садятся на нарты с левой стороны, управляют с помощью вожжи и длинного шеста (хорея) с костяной пуговкой на конце. Иногда на другой конец шеста надевают копьевидный наконечник (раньше наряду с луком хорей использовался и как оружие) Подергиванием вожжи седок руководит передовым оленем, а выкриками итолчками хорея побуждает прибавлять скорость остальных.
Упряжь изготавливают из кожи оленя или морского зайца (лахтака), хорей из березы. При перекочевках нарты соединяют в определенном порядке (нарты с одеждой, продуктами, домашней утварью, досками и другими предметами) в караван (аргиш). Во главе санного поезда едет обычно глава семьи или кто-либо из его взрослых сыновей.
Поселение ненецких оленеводов – стойбище – состояло из нескольких чумов (мя), которые принадлежали родственным семьям. Остов чума состоит из 25-40 (иногда до 50) еловых шестов, которые устанавливаются в форме конуса. Чем больше шестов, тем вместительнее чум и богаче семья. Зимнее покрытие для чума – нюк – шилось из оленьих шкур с подрезанной шерстью, летнее из специально выделанной бересты (снятую бересту варили в течение суток в котлах, после чего складывали в два-три слоя и сшивали в большие полотнища). В настоящее время в качестве летнего покрытия используется брезент. В центре чума находится очаг. В прошлом роль очага выполнял железный лист, на котором раскладывался костер. Сейчас вместо него используют металлические печи. В верхней части чума оставалось отверстие для выхода дыма, которое в случае дождя можно закрыть. Пространство справа и слева от очага служит жилой частью чума. По обеим сторонам очага раскладываются широкие доски – пол, за ними расстилаются циновки, сплетенные из болотной травы, хвойных ветвей или ивовых прутьев. Циновки покрываются оленьими шкурами – постелями, причем справа от входа обычно располагаются гости, слева – хозяева.
Чум был своеобразной метафорой мира. Он не только защищал человека от ветра и холода, но и являлся воплощением мирового устройства. Чум, как и мир, делится на две части – «си» и «ва ав». «Си» - священная часть чума, расположенная напротив входа. Половина «ва ав» символизирует подземный мир. Здесь на подушке старшей по возрасту, женщины находилась «хозяйка чума», домашний святой – мяд пухуця. Это небольшая куколка, которую одевали в паницы – женские шубы из оленьих шкур. Когда кто-нибудь из семьи заболевал, мяд пухуця могла предсказать исход болезни. Куклу поднимали, и, если она казалась легкой, больному суждено было выздороветь, если тяжелой – умереть. В благодарность за исцеление для мяд пухуця шили еще одну паницу.
Разделение чума на две половины было очень важным, на нем был основан своеобразный «домашний этикет». Женщине категрически запрещаось переступать границу, отделяющую «си» - священную часть чума.Женщина у ненцев считалась «нечистым» существом, поэтому существовало много правил и запретов, которые она должна была соблюдать. Ей запрещалось пользоваться так называемыми мужскими предметами – инструментами для строительства нарт, охотничьим снаряжением, одеждой и т.д. Если женщина случайно ставила свои пимы рядом с мужскими, брала в руки какой-либо мужской предмет, они считались оскверненными. Это сулило неудачу на охоте или в других делах. Существовал специальный обряд «очищения» оскверненных предметов.
Такой же ритуал исполнялся после похорон одного из членов семьи. Умершего выносили из чума не через дверь, а, приподнимая полог чума возле того места, где он лежал. На кладбище убивали оленей, которые везли нарту с покойным, а все предметы, принадлежавшие ему при жизни (нарту, ружье, топор – у мужчин, чашки и иную посуду, котел, швейные принадлежности – у женщин), ломали и оставляли у могилы. Считалось, что в потустороннем мире они восстановятся, и будут служить покойному. Тело умершего помещали в деревянный прямоугольный ящик головой на запад. Ящик ставили на поверхность земли. Рядом с могилой укрепляли в качестве шеста хорей с привязанным к нему колокольчиком, звон которого должен был отгонять от покойного злых духов. После возвращения с кладбища происходило «очищение» всех участников похоронной процессии. Они окуривались дымом от сожженного на костре оленьего жира. В чуме, на половине «ва ав», устанавливалась «пытарма» - кукла-изображение души умершего. Таким образом, ненцы сохраняли память о предках.
Помимо выпаса оленей зимой охотились на песца, дикого северного оленя, лисицу, росомаху, горностая, бурого медведя. Добывали куропаток и гусей в период линьки. Рыбу ловили в основном летом. Летом же охотились на морских млекопитающих (главным образом тюленей). Практиковались коллективные и индивидуальные способы охоты. Орудием охоты служили луки и различные ловушки. В XVIII в. На смену лукам пришло огнестрельное оружие.
Выделкой шкур оленей и пушных зверей, пошивом одежды, сумок, покрышек чума занимаются женщины. Одежды богато украшали меховой аппликацией, плели украшения из бисера, вышивали подшейным волосом оленя, резали по дереву.
В комплект традиционной мужской одежды входит малица с капюшоном и пришитыми рукавицами (глухая просторная рубаха из оленьих шкур мехом внутрь), штаны, сапоги (пимы) из камуса мехом наружу и чулки (либт) мехом внутрь. Для предохранения мездры от солнечных лучей и сырости поверх малицы надевают сорочку из ситца и подпоясывают сыромятным ремнем, украшенным медными сорочку из ситца и подпоясывают сыромятным ремнем, украшенным медными бляхами. К ремню на цепочке прикрепляют нож в ножнах, точильный камень, а сзади зуб медведя. В холодную погоду поверх малицы надевают совик – одежду с капюшоном, по крою схожую с малицей, но сшитую мехом наружу. В качестве летней одежды используют поношенную зимнюю (без подкладки), а так же суконные паницы (ной паны, нояца), по покрою схожие с зимней одеждой.
Женская одежда, в отличие от мужской, распашная. В старину ее делали из шкурок лесных зверей с опушкой по подолу из собачьего меха. Характерной особенностью этой одежды было отсутствие конструктивных вертикальных швов. Позднее стали шить из оленьих шкур, с воротниками из меха песца или рыжей лисицы. Полы одежды не запахивают, а завязывают ремешками из замши или тесемками и украшают орнаментированными вставками белого и темного меха. К сумочке для швейных принадлежностей (тучейка), скроенной из шкурок со лбов оленей и украшенной орнаментом, прикрепляют игольник и маленький мешочек для наперстка. Тканные из цветных шерстяных нитей пояса дополняли круглые пряжки диаметром до 20 см. Женские головные уборы имеют местные различия. В Большеземельской тундре были распространены капоры из оленьего меха с опушкой из песцовых хвостов. В Малоземельской тундре носили пыжиковые шапки с длинными ушами, сшитые из четырех конусообразных кусков. В Канинской тундре носили высокие шапки из пыжика с круглым дном и короткими ушами или высокую полукруглую шапку, сшитую из двух кусков меха, без донышка, с пришитыми короткими ушами. Женская обувь отличается от мужской кроем. Для маленьких детей из мягких оленьих шкурок шили одежду наподобие комбинезона.
Основной пищей ненцам служат мясо и рыба. Наиболее лакомым блюдом является мясо только что убитого оленя (наябарць). Животное обычно оглушают ударом обуха топора, а затем сквозь ребра поражают длинным ножом (пяхар) в сердце, стараясь, чтобы не пролилось ни капли крови. Поедание парного мяса является своего рода праздником. Каждый отрезает себе кусочек мяса ножом и, обмакнув его в еще теплую кровь, отправляет в рот. Мясо не откусывают, а отрезают быстрым движением ножа снизу вверх непосредственно у самых губ (ненцы шутят, что именно поэтому у них короткие носы). В туше оленя наиболее лакомыми считаются печень (мыд), почки (суик), дыхательное горло (хунго), язык (нямю), нижняя губа (пибтя), костный мозг (хэва).
Помимо сырого мяса употребляют вареное (пиревы намза). Различают бульон (евэй), который получается в результате варки мяса (или рыбы) в слегка подсоленной воде, и суп (я), довольно густо заправленный мукой (обычно ржаной). Лакомым блюдом считаются молодые рога оленя. Отрезанные мягкие концы рогов бросают в огонь и, спалив шерсть, скоблят ножом. Наполненные кровеносными сосудами хрящевые концы очень вкусны. Во время массового забоя оленей мясо заготавливают впрок. Часть зарывают в мерзлую землю, часть коптят, часть вялят, изредка солят.
Начиная с весны мясо оленя, заменяется мясом птиц – гусей, гагар, поморников, полярных сов. Собирают и едят гусиные яйца. Рыбу употребляют в сыром, вареном виде, изредка сушат и солят. Зимой едят строганину.
С приходом русских в рационе ненцев появилась мучная пища. Выпекают пресный хлеб, хлеб из оленей крови с незначительной примесью муки. Из растительной пищи употребляют главным образом морошку (маранга), голубику (лынзермя), бруснику (ендзей). Грибы в прошлом ненцы не ели, считая их пищей оленей. В больших количествах употребляют чай. Его обычно заваривают прямо в котле или чайнике и кипятят, получая очень крепкий напиток. Ненцы не знали доения важенок, коровье молоко и другие молочные продукты в прошлом употребляли в пищу лишь ненцы, жившие совместно с русскими. Детей в прошлом до полутора лет кормили грудным молоком (этому придавалось большое значение) в небольших количествах добавляя в рацион жеваное вареное мясо. С полутора-двух лет дети питались так же, как взрослые.
Языческие представления ненцев возникли еще в те давние времена, когда их племена кочевали в Западной Сибири. Верховным божеством у ненцев был Нум. Нум жил на небе, управлял стихиями природы, небесными светилами, светом и тьмой. В ненецком языке слово «нум» значит также «небо», «погода». Нума нельзя было беспокоить по пустякам, поэтому обращались к нему только в самых важных случаях. Нуму жертвовали, как правило, белых оленей. Жертва всегда приносилась шаманом. Враг Нума – Нга – воплощал зло, он вызывал болезни и смерть людей. К высшим божествам относилась также старуха Я-небя – покровительница людей, хозяйка земли. Она считалась богиней-матерью, рождающей и хранящей все живое. По легенде, Я-небя ведает рождением детей. Она хранит у себя души еще не родившихся людей и посылает их по мере надобности на землю, помещая на кончики лучей утреннего солнца. Я-небя ведет книгу судеб, врачует детские болезни, охраняет дом, семью, очаг.
Кроме Нума, Нга и Я-небя ненцы почитали и других, более мелких богов и духов – хозяев воды, леса, камня, огня и т.д. Они верили, что хозяева леса (пэдара ерв) и воды (ид ерв) помогают охотникам и рыболовам, приносят им удачу. Но, рассердившись на человека, эти духи могли погубить его, заставив заблудиться в лесу или перевернув лодку.
В ненецких мифах говорится, что вначале все пространство было покрыто водой. Потом Нум сотворил землю. Он велел гагаре нырнуть под воду и достать со дна кусочек глины, из которого и была создана суша. После этого Нум сотворил тело человека, а Нга вдул в него душу. Нга достал железо из земли, а Нум – кремень с неба, вместе они при помощи этого камня и железа высекли первый огонь. По представлениям ненцев, вселенная делилась на верхний, средний (наземный) и нижний (подземный) миры. Нуму принадлежал небесный, Нга – подземный, а Я-небя – наземный мир. Небо в ненецких мифах делилось на семь ярусов, на последнем из них, самом удаленном от земли, обитал Нум. Подземный мир состоял из семи слоев льда. Три мира соединяла береза, семь ветвей которой доставали до неба, а семь корней уходили под землю. Ненцы верили, что после смерти человек попадает в подземный мир и некоторое время там живет привычной жизнью, а потом превращается в паука. Солнце в ненецких мифах – это женщина, а луна – мужчина. Эти древние представления отразились и в языке ненцев: по-нененцки слова «месяц» и «мужчина» звучат одинаково. Вместе с тем существовали представления, что солнце и луна – это два глаза Нума – добрый и злой. В ненецких мифах говорится, что настоящее небо закрыто от человека «небесной шкурой» и лишь просвечивает сквозь большие отверстия в ней. Так объяснялось существование звезд.
Ненцы поклонялись богам в специальных святилищах. Они создавали идолов из камня или дерева, приносили им жертвы. Священных мест, в которых проводились такие обряды, было много, но центральное ненецкое святилище находилось на острове Вайгач. Сюда приходили на поклонение ненцы даже из самых дальних тундр, в том числе из-за Урала. Ненецкое предание гласит, что первоначально на месте острова не было ничего, кроме воды. Затем появился каменный утес, он разрастался до тех пор, пока не принял человеческий облик. Считалось, что каменный идол Вайгача породил всех домашних ненецких идолов. Менее крупные святилища находились на пути кочевий, ненцы приносили там жертвы два раза в год – перегоняя оленей с летних пастбищ на зимние и обратно.
Роль посредников между духами и людьми выполняли шаманы – тадебя. Шаманами нередко становились по наследству, как правило, по мужской линии, очень редко по женской. К шаману обращались в случае болезни, «неурожая» песцов в тундре, плохого улова рыбы. Перед тем как обратиться к духам, шаман облачался в специальный костюм, садился на оленью шкуру и держал бубен над огнем. От этого бубен приобретал упругость. Держа его в правой руке, а колотушку в левой, шаман начинал тихо и ритмично бить в бубен, сопровождая каждый удар протяжным монотонным взыванием к духам. Постепенно ритм нарастал, пение становилось громче, а затем резко обрывалось. Это означало, что шаман достиг состояния транса, и духи явились ему. Если душа шамана сама отправлялась в мир духов, он под аккомпанемент бубна описывал свое путешествие. Иногда его тело, покинутое душой, лежало без движения, в иных случаях духи вселялись в шамана. Тогда он делал резкие движения, необычайно высоко прыгал, плясал, говори на незнакомом языке и затем падал в изнеможении. В конце камлания шаман объявлял людям решение духов.
Иногда по указанию шамана некоторые места в тундре объявлялись священными. Бывало, что на этом месте кто-нибудь пугался, проваливался под лед, тонул, кому-то явилось видение. Тогда шаман говорил, что это место должно почитаться, что здесь нужно поместить какой-нибудь предмет и почитать его хозяином святилища. Иногда это был просто своеобразный камень посреди тундры, или дерево, или что-то другое не совсем обычное, что будило воображение и заставляло ненцев избирать данное место в качестве хэхэ. Такие места были своеобразными «сигналами опасности», «знаками беды». Они были связаны с потусторонним миром.
Древние представления ненцев отчасти сохранились в произведениях устного творчества. В нем живы легенды о происхождении земли, людей и животных. Одно из ненецких преданий повествует о том, как шаман Урэр во время камлания поднялся на небо и остался там навсегда. Поэтому на луне есть пятна – это бубен и колотушка шамана. Одна из ненецких сказок объясняет, почему кукушка не растит детей. В этой сказке кукушкой обернулась мать, у которой были ленивые дети. Она улетела из дому, а дети бежали за ней много дней и ночей – по камням, по болотам, по кочкам. Ноги себе в кровь изранили. Где пробегут – там красный след останется. И с тех пор не вьет себе кукушка гнезда, не растит сама своих детей. А по тундре с той самой поры красный мох стелется.
Ненецкие сказки хранят в причудливой форме память об истории народа. Существует, например, сказка о том, как лиса ненцев обманула. Попросилась она к ним, с «лусами» (русскими) торговать. Я, говорит лиса, на их языке говорить умею: «Кадыр-мадыр», «Етушки-матушки». Взяли ненцы ее с собой, а лиса их перехитрила – уплыла с товаром на лодке к лусам в становище. Стала лиса товар продавать, а лусы поняли, что она не сама его добыла, и убили ее. Товар ненцам отдали, а шкурку себе оставили. К сожалению, в последнее время людей, которые помнят старинные предания, сказки, песни, стало значительно меньше.
Фольклорные мотивы сохранились в письменной литературе ненцев XX в., появление которой связано с созданием ненецкой письменности. В 1932 г. был создан первый букварь для ненцев – «Jedei Wada» (в переводе на русский – «Новое слово»). В этом букваре ненецкие слова записывались латинскими буквами.
